АЛЕСИНО, Курганский сельсовет. Марии Николаевне ГРИТЧЕНКО – 87 лет. В 1990 году моя собеседница с супругом Николаем вслед за пятерыми детьми перебралась в Курганский сельсовет. Три их дочери стали педагогами, одна работаем бухгалтером, а сын трудится механиком. Все живут недалеко друг от друга. Заходишь в дом, и сразу бросается в глаза обилие вышитых изделий – красивая полесская традиция.

Моя собеседница хорошо помнит военное лихолетье.

– Дом у нас был большой, и немцы устроили в одной из комнат что-то вроде штаба. Как-то рано утром папа толок просо, мама готовила, а немцы уже пришли. Один, высокий, подошел к отцу, похлопал по плечу со словами: “Плохо, пан, кидай арбайтен, прячь детей в лес”. Глянул на маму, показал ей на пальцах: “У меня двое”, – заплакал и ушел. Мама собрала хлеба, и мы выдвинулись. Вскоре услышали выстрел – убили соседа. До леса не дошли – с другой стороны на нас двигались немцы. Папу забрали, нас отпустили домой, а потом подожгли наш хлев. К вечеру пришли двое немцев: тот высокий и низкий. Первый дал мне какую-то блестящую ленточку, а я бросила и закричала: “Отпусти папку!”. Тогда низкий направил на меня автомат, а высокий повернул ствол вверх, и тот изрешетил потолок… С тех пор днем мама меня стала прятать под печкой, а ночью, когда печь топила, – подо льном. Так длилось несколько дней. Потом немцы взорвали нашу школу и церковь. Мы с мамой и соседка с тремя детьми прятались в овраге рядом с горящей школой, а в это время шла перестрелка.

Помню, как колами убивали соседа-партизана, а еврейку Соню с золотыми зубными протезами отвезли в лес, расстреляли и вынули те коронки, – вспоминает пережитое Мария Николаевна. – После войны было много радости, а ближе к зиме вернулся из плена папа. Он так изменился, что мы его не узнали. Говорил, в плену гнилая брюква была за счастье…

Замуж моя собеседница вышла необычно. Ее будущий муж, который был на заработках в Казахстане, приехал на выборы. Вечером пригласил Марию на вальс, а потом она убежала. Парень уехал, но вскоре вернулся и заслал к ней в дом сватов.

– Я пришла с работы, увидела гостей, разволновалась и ушла с сестрой на танцы. А уже там меня убедили вернуться, – говорит собеседница.

Николай оказался замечательным мужем и отцом.

26 лет трудились супруги в семеноводческом совхозе. За год до чернобыльской трагедии они построили большой дом, бросить который было жалко.

У старшего сына было трое детей, но он сказал родителям: “Не уедете – и я останусь”. Тогда супруг уговорил Марию на переезд:

– Мы живем ради детей, надо и нам выселяться.

 И вся большая семья уехала. Жили сначала в Шипянах, потом построили дом в Алесино.

– Муж работал, я была на пенсии, и мы с племянником подбивали потолок, – рассказывает Мария Николаевна. – Пришел к нам Федор Привалов, который тогда был председателем, увидел и распорядился оказать помощь. Если бы не он, все было бы значительно сложнее.

Как-то Мария Николаевна вышивала подушку с лебедями – символом верности и семейного счастья, а супруг вечерами все подходил к ней, останавливался, смотрел… Вскоре его не стало.

За эти годы хозяйка привыкла к Алесино, к людям, к земле. Даже грецкие орехи на своем участке выращивает и цветов у нее в теплое время не счесть. И все же мысли о малой родине ее не оставляют и сейчас:

– Дети ездили на нашу Борисовщину, говорили, что все давно изменилось, а я скучаю. И все родное до сих пор стоит перед глазами.