ЗЕЛЕНЫЙ БОР, Зеленоборский сельсовет. Александра КОСТЮКОВА в Зеленом Бору очень уважают и ценят. В прошлом – предприимчивый, талантливый руководитель «Зеленоборского», отдавший предприятию более 30 лет жизни, а позднее – человек, который сделал голубику царицей местных подворий.

Александр Сергеевич – потомственный торфяник. Его отец, выпускник Московского торфяного института, работал на гремевшем на весь Союз предприятии «Осинторф», там же трудились и родители супруги Валентины Костюковой.

‒ Александр Сергеевич, вы выбрали профессию вслед за отцом?

‒ Не только. В ту пору это было очень интересное и перспективное направление.

‒ Зеленый Бор стал вашим первым местом работы?

‒ Нет. Сюда мы с женой и сыновьями перебрались накануне моего 30-летия. Переезжали из Плещениц, куда я попал в 1971 году, окончив политехнический институт по специальности «торфяные машинные комплексы». Начинал мастером, а в 1978 году уже работал начальником производственно-транспортного управления. Генрих Филиппов, в ту пору министр топливной промышленности, уговорил меня стать директором «Смолевичского» – так раньше называлось предприятие в Зеленом Бору.

‒ Вы сорвались с насиженного места и переехали в поселок. Какое было первое впечатление?

‒ Жене сначала не понравилось. В Плещеницах у нас был хороший дом, она работала заведующей ателье, инфраструктура там была по тем временам куда более развитая. Министр понял, что если супруга не согласится, я никуда не поеду, и сначала уговорил ее. Он обещал, что поможет построить в поселке жилье для людей, завод, котельную, поскольку тут было печное отопление… Мы согласились. Министр свое обещание сдержал. А спустя 2 года меня снова хотели перевести на новое место, но в тот раз жена наотрез отказалась, и мы остались здесь.

‒ Как опытный торфяник, что вы здесь увидели?

‒ Я видел, что торф здесь хороший, его можно использовать не только в качестве топлива. В то время получали развитие новые направления, и перспективы открывались огромные. Можно было производить грунты, делать торфяные горшочки. И над этой идеей уже работал “Белниитоппроект”. А когда стали выбирать место для ее реализации, я предложил Зеленый Бор.

‒ Как строительство нового завода изменило жизнь предприятия и поселка в целом?

‒ Когда мы приехали сюда, здесь работало человек 80. А после строительства завода у нас трудилось 600 человек. Мы выпускали до 4 миллионов торфяных горшочков в месяц и поставляли их по всему Союзу: в Казахстан, Крым, Молдову, на Камчатку, в Узбекистан Таджикистан и т.д. Но помимо торфяного, мы освоили и нестандартное производство. Изготавливали продукцию для БелАЗа, сотрудничали с «Планаром» ОАО «КБТЭМ-ОМО», с «Интегралом». Работал у нас и цех пластмассовых изделий. Тогда поселок получил серьезное развитие, активно начали строить жилье. В 1981 году возвели огромный по тем временам детский сад. К нам пришли молодые, но очень мотивированные педагоги. В поселке была хорошая больница, трудились опытные врачи. А кроме того, здесь было очень хорошее снабжение, был свой ОРС. Активными темпами строилось жилье. Помню, поначалу, когда опубликовали генплан, многим и не верилось, что поселок так разрастется. Строили многоквартирное жилье и частные дома. Предприятие помогало.

‒ «Зеленоборское» поставляло торф за границу. Как это стало возможным?

‒ Министр Генрих Филиппов познакомил меня с английским мультимиллионером Бадьяном. Его отец еще до войны был коммунистом в Австрии. Летом 1941 года по путевке «Коминтерна» отправил сына в пионерский лагерь под Минском. Здесь иностранных детей застала война. Бадьяна взяла к себе женщина из Большевика. Мальчик был еврейского происхождения, и всю войну она его прятала от немцев. У нее были и свои дети. Буйствовал голод, но семью спасала корова. Бадьян вернулся в Европу после войны, поднялся на ноги, стал успешным бизнесменом. А когда у СССР стали налаживаться отношения с Западом, попросил отыскать спасшую его женщину. Ее нашли, и он приехал в нашу страну с подарком для нее: привез корову голландской породы. Но ему хотелось сделать что-то полезное и для нашей страны в целом, и он стал экспортировать белорусский торф. Так у нас наладились связи с немецкой фирмой «Класманн» ‒ крупнейшим предприятием по производству грунтов в Европе. Бадьян здравствует, живет во Франции, ему уже за 90.

‒ 90-е годы стали сложным этапом для промышленности. Как предприятие переживало этот период?

‒ Было непросто, процентов 70 нашего производства в ту пору оказалось заточено под машиностроение, и в связи с распадом Союза и разрывом связей мы снова большой упор сделали на торфяную продукцию: выпускали грунты, жидкие удобрения. Установили контакты с птицефабриками и наладили выпуск упаковки для яиц. Задержек с зарплатой не было, кредитов не брали.

‒ Благодаря чему предприятие продолжало успешно работать?

‒ Специалисты были отличные. Когда строили завод по производству торфяных горшочков, работу линии нам налаживал датчанин Расмус. Он восхищался нашими людьми, которые одновременно были и гидравликами, и пневматиками, и электриками. А у датчан специализация узкая. Василия Бондаря он готов был с собой забрать. У этого человека и руки золотые, и ответственный он чрезвычайно. Если вдруг ночью поломка, вставал и шел в цех. И подобное можно рассказать о многих. Коллектив был молодой и сплоченный. Сейчас почти все уже на пенсии…

‒ Модное слово сейчас «тимбилдинг» ‒ сплочение коллектива. Что, помимо труда, объединяло работников предприятия?

‒ У нас была сильная футбольная команда. Ездили на матчи по стране, побывали в Прибалтике. Наведывались туда с гастролями и артисты нашего клуба. Физоргом у нас был ныне покойный Александр Салобаев. Мы пристроили к зданию школы спортзал. Дети могли заниматься там хоть до ночи, и он находился с ними. Если ребят не было дома, значит, они были на стадионе или в спортзале. Александр Иванович устраивал спартакиады, на лыжах у нас ходили и дети, и взрослые. По ночам зимой он заливал каток, где пропадал весь поселок. Велосипеды, лыжи, футбол, шашки, шахматы… Он по-настоящему увлекал детей. Когда Александра Салобаева не стало, на похороны собралось множество его учеников. Сейчас в школе работает его дочь Татьяна ‒ замечательный, очень сильный преподаватель математики.

Каждый Новый год в нашем клубе была елка, как в фильме «Карнавальная ночь». Дома никто не сидел, а на следующий день всегда были утренники для детей.

‒ Сейчас вы занимаетесь голубикой, по вашим стопам пошли и сыновья. Как это произошло?

‒ Идеей выращивать голубику я загорелся, когда в составе рабочей группы Министерства топливной промышленности побывал в Германии. Там впервые увидел 10 га голубичной плантации. Из Германии я привез 100 кустиков голубики, которые посадил рядом с домом. Близкие улыбались, когда я говорил, что это будет мой пенсионный фонд. Так оно и вышло. Когда уходил на заслуженный отдых в 60 лет, многие удивлялись, почему я не держусь за работу. Но я ушел. К тому времени действительно устал. Но у меня появилось новое направление, которое очень захватило и меня, а потом и старшего сына. Сейчас в Зеленом Бору два фермерских хозяйства по выращиванию голубики: «Зеленый мастер» и «Ягодка». Их возглавляют мои сыновья.